Изжога от демократии
Чудесные 80-е годы (2-я половина) окрылили всех надеждами. Мы подумали, что, и правда, было плохо, а теперь будет хорошо, тем более, что русского рока стало – завались, а ведь русский рок – это то, что под «одну гребенку» не причешешь ни за что. Ладно, свобода, равенство и братство окрылили нас. Но я-то работала в школе (и сейчас еще работаю) и сразу заметила, как закон марксистско-ленинской диалектики проявляет себя в буржуазно-демократической реформации школы. Вернули «запрещенную» литературу – хорошо; разрешили ученикам курить на крыльце школы – плохо; убрали гегемонию парт-ячейки – хорошо; отменили обязательность воспитательной работы – плохо… Потом в школы пришли люди, размахивающие перед носом учителя Конвенциями о защите прав ребенка и о защите прав и свобод человека. Во всех школах стали бороться с авторитарной педагогикой. Ученикам внушили: у вас есть права. Прекрасно. Дети сразу поняли свои выгоды: учитель заставляет писать аккуратно в тетради – он подавляет индивидуальность; требует чертить по линейке, оформлять работы по правилам – он диктатор; требует учить стихи – не учитывает особенности развития ребенка и уровень его способностей; задает писать сочинения и читать длинные тексты – перегружает и так перезагруженный день ребенка… Родители-юристы всегда могли подобрать «нарушительную» квалификацию под действия учителя. В результате некоторые родители, те, которые не юристы, и вообще далекие от понятия «сначала думать, а потом делать», пошли выяснять отношения с учителями при помощи кулаков. В общем, права получили не только ученики, но и их родители. Приходилось быть невольным участником этого абсурда. К примеру, в элитной школе нашего краевого центра я выпускала 11 класс. Ученик, 2 года просидевший на моих уроках с телефоном, стал требовать себе «4» в аттестат. Он, кстати, не демонстрировал отказ работать на уроке, но у меня существует правило: пустые разговоры по поводу темы урока без прочтения текста, о котором мы говорим, мною назывались и называются пустой болтовней, за которую можно получить из соображения гуманности только оценку «3». Не прочитав за 2 года (10-11 класс) ни одного произведения, уважающий себя выпускник считал, что за свой интеллектуальный потенциал он имеет право на «4». К нашей с ним дискуссии он подключил маму. В результате мне было приказано поставить ребенку то, что и требовал. Конфликт, вынесенный за пределы школы, самый страшный сон директора. И он должен исчерпываться внутри школы в пользу того, разумеется, у кого больше прав. В этом же классе еще одна ученица, так же не прочитавшая за два года ни «Войну и мир», ни «Отцы и дети», ни «Преступление и наказание», ни «Вишневый сад» и т.п., решила, что имеет право вообще на «5», о чем и заявила. Заявление было удовлетворено. Не важно, что юный человек не читал сии великие произведения. Важно, чтобы себя он не ощущал «тварью дрожащей». К слову сказать, девица поступила на филологический факультет университета на коммерческой основе, но не закончила даже 1-й семестр, поскольку «труд упорный» ей со школы «был тошен». Вопрос: чему научила ее школа, подготовила ли она ее к трудностям жизни? Нет. Почему? Боялась конфликтов. Что же мы имеем сейчас? Ученик всегда может написать заявление на учителя с претензиями. Согласна, что без повода он писать не будет. Но ведь повод создает сам ученик, а не учитель. Учителю конфликт не нужен, а ученику он на руку: для учителя любой конфликт – подмоченная репутация; для ученика конфликт с учителем – «боевое крещение», «взятие Измаила», респект и уважуха от друзей. Учителю же при этом еще надо пережить иезуитские обвинения в непрофессионализме, некомпетентности. Вот пример такого иезуитства. Учитель
родителям: «Ваш ребенок не готовится к урокам». Родители: «Значит, вы его не заинтересовали и не мотивировали». Учитель: «Ваш ребенок хамит». Родители: «Значит, вы не вызываете у него уважение, нам он не хамит». Учитель: «Он мешает другим ученикам». Родители: «Ну, вы же педагог. Если вы ничего не можете сделать, может, вы не ту профессию выбрали?» Последний довод – самый убийственный для учителя. Поэтому, чтобы не попадать в такой нокаут, мои коллеги выбирают разные способы поведения: некоторые из нас ведут уроки при летающих через класс стулья, как бы не слыша мат и скабрезные пошлости; другие уходят из школы; третьи – борются с проявлениями хамства, невежественности, примитивизма; есть, конечно, и лучшие из нас – профессионалы из профессионалов. Но это, если им еще со школой повезет, то есть с руководством. Именно так: школу «делает» руководство. Директор, талантливый тактик и стратег, понимает, что, подобрав учителей-профессионалов, он обеспечит выполнение образовательных задач, укрепляя тем самым статус школы, и поэтому бережет этот ресурс, не позволяет и ученикам проявлять неуважение к учителю. Но ведь и директор сам под таким «прессом», который ни одному учителю и не снился. Чтобы выдержать этот пресс, нужно быть «железобетонным». Многие ли из нас, людей, могут похвастаться этим качеством? Нет, конечно. Помимо руководства, на директора давит и общественность. Всякие там отделы, фонды, СМИ, комитеты – в общем, всякие непрофессионалы. Поэтому директор иногда «давит» на подчиненных. Самые сильные – не так часто, слабые – часто. Каких у нас больше? Догадайтесь! За 30 лет жизни в профессии я видела немало директоров. Из них тех, кто вызывал уважение, гораздо, в разы, меньше. Я имею в виду таких директоров, кто, как и Андрей Болконский, «видел свой успех в общем успехе дела». Может быть, где-то по-другому, но в нашем районе не применялись и не применяются профессиональные методы отбора на эту должность (психологические тесты, профессиональные тесты). Чаще всего бывает так: а давайте этого назначим, - он мужчина. Назначили. Мужчина поработал – не справился. Снова методом «тыка» назначают другого. Теперь, наоборот, женщину. Как же мы хотим реформировать школу? А уж как ее только не реформировали последнее время! Все уже видят: дети учиться не хотят. Винят в этом, конечно, учителя. Пытаются научить учителя работать по-новому. На курсах обучают новым методикам и технологиям. Конечно, кое-где они дают результат. Правда, не знаю где. Я вижу только тотальную безграмотность. Таблицу умножения дети не знают, грамотно не пишут, географию не знают, историю знать не хотят. Современные «Митрофаны». Конечно, есть исключения. Но очень редко встречающиеся. Дети не хотят знать. Дети побеждают. Но тотальное «митрофанство» убьет нашу страну. Выросло поколение потребителей, которому на протяжении многих лет создавали тепличные условия. Не учишься? Ничего, как-нибудь переведем. Ведь если не переведем, нам же хуже будет. Общественные организации: «Тебя завалили «двойками»? Ах, они, нарушители прав ребенка! Они давят на слабую детскую психику!» «Какое право они имеют писать в дневнике ребенка красными чернилами? Это давление на психику!» Как говорил Чацкий: «А судьи кто?» Кто они, эти дяди и тети, не работавшие в школе ни недели, но указывающие что и как нужно делать? По моему мнению, это разрушители основ государства. Все эти чиновники, реформирующие школу, и «законники» «новой России» выбили почву у самой системы образования. Не может и не должен ученик говорить учителю «ты», выражаться в адрес учителя или при нем матом, некорректно обсуждать учителя в соцсетях. Но они же это делают! И при этом не испытывают стыда. Они априори знают, что они личности, они имеют права. Они так об этом и говорят. Выпустили джинна из бутылки. Не утверждаю, что все дети – монстры. Очень много милых, добрых, отзывчивых, но не желающих учиться. Но самое страшное в том, что у большинства сбиты нравственные ориентиры. Полюсы «хорошо» - «плохо» у многих перевернуты. Они не считают, что
половая распущенность, курение, употребление спиртных напитков, ложь – плохо. Учителя – не указ и не авторитет. Авторитет – сверстники в социальных сетях. И это будущие врачи, юристы, инженеры? Будущие родители? Что же я хочу сказать? Что демократия – это плохо? Судя, например, по данным рекомендациям, как обучать демократии в школе, – нет. Учащихся основной школы необходимо научить: навыкам самостоятельной работы; в письменной и устной форме излагать свое мнение, обосновывать свою позицию по проблемам и событиям, касающимся как их лично, так и общества в целом; осознавать самоценность своей личности, свои сильные и слабые стороны, замечать свои ошибки, исправлять их, работать над самоусовершенствованием; анализировать собственный опыт, интересы и мотивы, ставить перед собой цели, разрабатывать способы их достижения и добиваться их выполнения; … понимать сущность и значение правосудия, знать основные элементы и принципы системы судопроизводства; знать характеристики основных форм правления, представлять сущность демократии и значение ее основных институтов на национальном и местном уровнях; знать основные органы государственной власти, органы местного самоуправления, их функции и основные направления деятельности; понимать и оценивать наличие многообразия этнических, региональных, религиозных и других групп в стране; понимать важность участия в голосовании и знать сущность избирательной системы; понимать значение средств массовой информации в обществе, знать различные способы ее подачи, используемые различными СМИ; знать, что сходства и различия между людьми являются следствием множества факторов: половой принадлежности, этнических, расовых, религиозных и т.д.; определять стереотипы и преодолевать их; уважительно относиться к людям из других стран, эпох и народов, к их ценностям, традициям и образу жизни; оценивать опыт и деятельность других людей, уметь объяснять взгляды и позицию другого человека. (Из современных рекомендаций, посылаемых в школы.) Но, безусловно, то, что мы получили от некоторых процессов демократизации школы, не может устраивать и не устраивает того, кто думает о будущем России. Да и не российская модель внедрялась все эти годы в школы. Ориентация на индивидуализацию в процессах воспитания и обучения похоронила коренную русскую стратегию - «соборность»; благодаря прозападным «мессиям» мы воспитали поколение индивидуалистов- «Ларр». И вот я думаю: может, нам отказаться от некоторых демократических «ценностей», чтобы не стать самоубийцами? Хлопина Ирина, село Серга, Пермский край