Как облаком

сердце одето

И камнем

прикинулась плоть,

Пока

назначенье поэта

Ему не откроет Господь

(О.Э.Мандельштам)



От любомудрия к Истинному Христианству.

(На примере творчества О.Э.Мандельштама).

Как облаком сердце

одето

И камнем

прикинулась

плоть,

Пока назначенье

поэта

Ему не откроет Господь:

Какая-то страсть налетела,

Какая-то тяжесть жива;

И призраки требуют тела,

И плоти причастны слова.

Как женщины, жаждут

предметы,

Как ласки, заветных имен.

Но тайные ловит приметы

Поэт, в темноту погружен.

Он ждет сокровенного знака,

На песнь, как на подвиг, готов:

И дышит таинственность брака

В простом сочетании слов.
Кажется, что отразился в словах этих весь жизненный духовный опыт, к которому приходит поэт незадолго до того, как оставить этот мир и перейти в Вечность. А ещё, читая эти строки, нельзя не вспомнить величайшее произведение, которое по праву считается своего рода «хрестоматией» по созданию всех великих творений – и не только литературы, но и живописи, музыки:
Как труп в пустыне я лежал,

И бога глас ко мне воззвал:

«Восстань, пророк, и виждь,

и внемли,

Исполнись волею

моей,

И, обходя моря и земли,

Глаголом жги сердца людей».
Волей Бога
«исполняется»
и лирический герой
О.Э.Мандельштама
, а по сути, - сам поэт. И тоже
«жжёт сердца людей»,
особенно в окаянные годы после атеистического переворота. Камень в стихотворении
О.Э.Мандельштама
, как и труп в
«Пророке»

А.С. Пушкина
, лишён жизни – и «вдохнуть» жизнь, превратить мёртвое в живое может только Дух Божий! Оттого что
«Святым Духом всяка душа

живится»
! И совершенно очевидно, что речь не может идти только о духовном пути самого поэта – в обоих произведениях!
Шедевр
А.С.Пушкина
помнят, думаю, все – а в строки
О.Э.Мандельштама
вчитаемся внимательнее. В стихотворении говорится не только о том, что Дух Божий живит – хотя это, конечно, это - самое главное.
«Как облаком сердце одето»
- ведь именно с этого начинается произведение - значит, истинного пути не ещё видно - можно заблудиться, попасться в сети лукавого – а ведь это и есть смерть. И попадали многие, особенно в двадцатом веке, в двадцатом веке, утратив духовное начало и прельстившись. И оттого-то « в темноту погружен» поэт, предназначение которого Создателем ещё не открыто. Оттого - то всё вокруг
«какое-то»
, неясное, неопределённое. Оттого и
«страсть налетела»
, и
«тяжесть жива»
. В таком духовном состоянии легко сбиться с пути, впасть в отчаяние, полететь в пропасть, в бездну. И тьма в этом контексте, скорее всего, означает отсутствие Света, данного Творцом. Не случилось ещё «озарение».

В поучениях Отцов Церкви тьма часто символизирует греховность, в которой, нельзя найти путь праведности, как во тьме, нельзя различить предметов. Только поэт
«ждёт сокровенного знака»
, знает, что будет
«знак»
обязательно! Иначе, можно отдаться страстям и впасть в грех унынья. И подумать, как в ранней молодости
А.С. Пушкин
, что жизнь -
«дар

напрасный, дар случайный»,
и что она
«на казнь обречена». (
Если бы не
Святитель Филарет Московский
, неизвестно, прочитали ли бы мы когда-нибудь и
«Маленькие трагедии»
, и
Повести Белкина»
, и, конечно,
«Пророка»).
А создать великое, богодухновенное можно лишь соединяясь с Творцом! Иначе – никак! Иначе не бывать
«таинственности брака в простом

сочетании слов»
! А ещё, думаю, в произведении присутствует и то «ожидание», которое было у апостолов, когда возносясь на небо, Спаситель обещал послать им Утешителя. А, может быть, и «мысль» Пасхальная о Вечной Жизни. Как Пророк посвящает себя жертвенному служению; как апостолы после схождения на них Духа Святого идут проповедовать и принимают мученическую кончину за Христа; так - вольно или невольно, - но предсказал
О.Э.Мандельштам
и своё жертвенное служение! Еврей, принявший Крещение, отказавшийся покинуть мятежную Родину после трагедии 1917 года, поднявшийся со многими на «Русскую Голгофу»! Это он сам был
«на песнь, как на подвиг, готов»
- и умер в пересыльном лагере, в который был сослан за хорошо ныне известную эпиграмму н Сталина
«Мы живём, под собою не чуя страны». О.Э.Мандельштам
- истинно русский поэт, потому что понятие «русский» - категория духовная! А ещё кажется совершенно непостижимым, что когда создавались эти неисчерпаемые по глубине строки, было поэту всего лишь… девятнадцать! Сам
А.С.Пушкин
, создавая своего
«Пророка»,
был несколько старше и обладал гораздо большим духовным опытом.
А сейчас обратимся к стихам, созданным тоже молодым поэтом, – но несколько иного плана. Перед нами произведение, в какой-то мере тоже хрестоматийное:
Бессонница. Гомер. Тугие паруса.

Я список кораблей прочёл до

середины:

Сей длинный выводок, сей поезд

журавлиный,

Что над Элладою

когда-то поднялся.

Как журавлиный клин

в чужие рубежи, —

На головах царей

божественная пена, —

Куда плывёте вы?

Когда бы не Елена,

Что Троя вам одна, ахейские

мужи?

И море, и Гомер — всё

движется любовью.

Кого же слушать мне? И вот

Гомер молчит,

И море чёрное, витийствуя,

шумит

И с тяжким грохотом подходит

к изголовью.
Великая троица акмеистов –
А.А.Ахматова, Н.С.Гумилёв,

О.Э.Мандельштам
. Не только великих поэтов, но и истинно русских людей, несших жертвенное служение России, не покинувших мятежную родину, хотя каждый имел такую возможность. Преклонение перед их жизнью и творчеством заставляет задуматься, внимательнее вслушаться, всмотреться в их творчество. Так в чём же суть акмеизма?
Конечно, любое направление вторично по сравнению с Духом Божиим

и душою художника
, без чего в принципе нет и быть не может великого произведения. Вторично – а, может быть, и дальше от главного. Поэтому сейчас позволим себе небольшое отступление. Великий русский мыслитель
И.А.Ильин
писал о том, что главным, определяющим в любом великом произведении искусства является
«эстетический предмет»
- то есть духовное начало, которым определяется абсолютно всё,
«даже тогда, когда в

произведении внешне нет ничего церковного и религиозного»
.
(«Книга

надежд и утешений
). Оттого и начали мы с произведения
О.Э.Мандельштама
, по сути «продолжающего» знаменитого
«Пророка»

А.С.Пушкина
. И этот
«одухотворённый духом» «Предмет»
воплощается в
«эстетических образах»
, которые в какой-то мере могут быть связаны и с литературными направлениями. (Выражение
«одухотворить духом»
тоже принадлежит
И.А.Ильину
– и прозвучало оно в одном из самых знаменитых его творений
«Путь духовного обновления»
). А одним из самых ярких примеров
«эстетической материи»
является, конечно, образ моря – потому что символизирует оно вечность. И к образу этому мы обратимся ещё не единожды. Итак,
«эстетический

образ»
- душа произведения. И, наконец, «плотью» является
«эстетическая материя»
- форма, в которой воплощается, «материализуется» великое
творение - например, стихотворный размер, рифма, рифмовка и т.д. Речь сейчас не об этом. И если форма начнёт превалировать, то уничтожит она
«живое творческое содержание»
, о котором писал как о непременном условии создания культуры не раз упоминаемый
И.А. Ильин

(Книга «Основы христианской культуры»)
. И те, которые в форму «заигрались», ничего великого создать не могут. Да и вообще, при углублении в произведения у каждого поэта, наверное, можно найти и яркие примеры того или иного литературного направления, и практически противоположное ему, и вне любого направления. Однако, возвратимся к творчеству
О.Э.Мандельштама
– к стихотворению, которое мы ненадолго оставили. Сам «сюжет», если в данном случае это слово вообще применимо, взят из культуры ещё дохристианской. Великий Гомер,
«Илиада»
… (
«Илиада»
присутствует и в произведении другого великого акмеиста
Н.С.Гумилёва
в стихотворении
«Современность» - «Я

закрыл Илиаду и сел у окна»
. И у символиста
М.А.Волошина
-
«Мы пережили Илиаду войн…»
- стихотворение
«Потомкам»
). Вообще мысли великих мудрецов Античной Греции, например,
Сократа

или Платона
, справедливо считаются предвестниками, предтечей, преддверием мышления христианского. И в этом произведении
О.Э.Мандельштама
кульминация всех размышлений -
«И море, и Гомер — всё движется

любовью».
Любовью только лишь к красавице Елене? Да только не воспринимается ли Елена прежде всего как красивая вещь, обладать которой престижно? Или как «объект» вожделения, низменной страсти? Но в таком случае есть ли вообще место любви там, где распалившие себя низменной страстью совершают столь неблаговидные поступки? Конечно, истинно христианское мышление и жизненно кредо во многом уже отличается от языческого. Но это – отдельная тема. А море, как уже было сказано, - символ вечности. И тогда становится ясным, что мысль поэта всеобъемлющая. Любовь – главная христианская добродетель. Она основа жизни. И вот лирический герой соединяется с первоосновой. Очевидно, именно в этом и заключена суть акмеизма. И следующее произведение, наверное, ещё более яркий тому пример.
Она еще не родилась,

Она и музыка и слово,

И потому всего живого

Ненарушаемая связь.

Спокойно дышат моря груди,

Но, как безумный, светел день.

И пены бледная сирень

В черно-лазоревом сосуде.

Да обретут мои уста

Первоначальную немоту,

Как кристаллическую ноту,

Что от рождения чиста!

Останься пеной, Афродита,

И, слово, в музыку вернись,


И, сердце, сердца устыдись,

С первоосновой жизни слито!
В финале тоже происходит «возвращение». Только, конечно не в ту эпоху, когда Афродиту всерьёз считали божеством, когда обожествляли силы природы, в чём суть язычества как такового. Время вспять не движется. По всей видимости, - это – «возвращение» к некой целостности, неразделённости восприятия мира. А вышедшая из морской пены Афродита, как и многие языческие божества, остались литературными образами – чаще ранних произведений – помогающими раскрыть главную мысль. (В одном из относительно ранних стихотворений
«По ночам, когда в

тумане…»
лирический герой упомянутого ранее поэта-символиста
М.А.Волошина
с горечью восклицает:
«Мне, когда-то неделимым, стать

отдельным и мужским
). И вообще, некоторые языческие образы были «унаследованы» христианской культурой даже в росписях храмов в первые века Христианства - именно как нечто внешнее, наполненное уже иным содержанием – нельзя же в одночасье же создать все новые формы. Используются они, конечно, и в литературе, особенно в поэзии, чаще всего для более яркого изображения природы. Вспомнить хотя бы финал знаменитого
«Люблю грозу в начале мая»

Ф.И.Тютчева
или его же несколько более сложный образ в стихотворении
«Летний вечер»
, где
«горячих ног» Природы «коснулись

ключевые воды».
А если продолжать «галерею» подобных образов и мыслей, то ярким примером является и стихотворение в прозе
И.С.Тургенева «Природа»
, в котором для Матери-Природы все равны – и люди, и звери, и травы; и стихотворение
«Детство» Н.С.Гумилёва
, в котором лирический герой верит, что встретит смертный час со своими
«друзьями с

мать-и-мачехой, с лопухом»,
потому что
«людская кровь не святее

изумрудного сока трав»
. И вот ещё один пример «соединения» в произведениях самого
О.Э.Мандельштама
.
И Шуберт на воде, и

Моцарт в

птичьем гаме,

И Гёте, свищущий на вьющейся

тропе,

И Гамлет, мысливший

пугливыми шагами,

Считали пульс толпы и верили

толпе.

Быть может, прежде губ уже

родился шёпот

И в бездревесности кружилися

листы,

И те, кому мы посвящаем опыт,

До опыта приобрели черты.
«Соединения» времён - прежде всего, а значит, - неразрывная связь времени и вечности. Напоминать культурным людям, что упоминаемые поэтом великие люди не жили в одни и те же годы, необходимости нет. «Соединение» гения и человечества
– не похоже, чтобы в контексте произведения слово
«толпа»
употреблялось поэтом в привычном отрицательном смысле - иначе, как же можно
«считать

пульс»
и
«верить»
?! А ещё, конечно, «соединение» музыки и поэзии, о чём не раз говорилось; русской и культуры немецкой, несмотря на очень разный менталитет (Вольные переводы
И.В.Гёте, Г. Гейне и Ф.Шиллера
русскими поэтами тоже хорошо всем известны). И возможно, упоминаемые поэтом великие имена важны не сами по себе – их можно было назвать ещё немало - а именно как пример некого единства гения и человечества, о чём было сказано чуть ранее. Гений призван служить - но не «народу» в примитивном советском истолковании, а нести людям Свет Истины, быть посланником небес, как в знаменитом и многократно упоминаемом
«Пророке» А.С.Пушкина.
Но, наверное, самое главное, как нередко бывает, выражено в финале. (Строки эти выделены особо). И ключевые слова, судя по всему, -
«прежде» и

«до». «Предвечный замысел о мире и его судьбах»
- так определил
Софию

– Премудрость Божию
русский мыслитель
Н.М.Тарабукин
, практически ровесник
О.Э.Мандельштама
. Судя по всему, мысли философа и поэта во многом схожи. А ещё, будет нелишним сказать, что стихотворение это первое из трёхчастного цикла – и, конечно обратиться к двум другим.
В игольчатых чумных бокалах

Мы пьём наважденье причин,

Касаемся крючьями малых,

Как лёгкая смерть, величин.

И там, где сцепились бирюльки,

Ребёнок молчанье хранит,

Большая вселенная в люльке

У маленькой вечности спит.
Очень непростые, философские строки – и, возможно, не стоит «вникать» в каждое слово – а взглянуть немного «издалека», как на большое полотно. Да и вообще, если приблизиться к картине вплотную, можно увидеть только наложенные мазки красок – а воспринимать нужно целостность образа и мысли. Вот так и здесь – в целом. Возможно, отразились в стихотворении и искания людей - иногда вслепую, их заблуждения. Но вот опять появляется столь любимый поэтами – и не только
О.Э.Мандельштамом
– образ ребёнка, символизирующим чистоту, незамутнённую душу. И тогда начинает «происходить» то, что по земным «меркам», по законам земного бытия невозможно – «маленькое» вмещает «большое». Отчего? Оттого, очевидно, что земное пространство, преодолено, оно больше тяготеет, земное время и пространство себя исчерпали – и «начинается» мир иной, духовный. А дальше…

И я выхожу из пространства

В запущенный сад величин,

И мнимое рву постоянство

И самосознанье причин.

И твой, бесконечность, учебник

Читаю один, без людей —

Безлиственный,

дикий

лечебник,

Задачник

огромных корней.
Итак, третья часть логически продолжает вторую. Удивительно сочетание, не первый взгляд, -
«самосознанье причин », «лечебник», «задачник».
Но разве не столь же многогранна жизнь человека на земле?! Очевидно, то, о чём говорилось в первых двух частях, продолжается и в самой сложной – третьей. Только
«мы»
превращается в
«я»
- но это, не дай Бог, не гордость, не ненависть к другим людям. По-видимому, лирический герой осмысливает свой жизненный путь, свой духовный опыт, который нельзя ни с кем разделить, за который несёшь ответственность только ты сам - и больше никто. Оттого-то и
«без людей»
. Конечно, нельзя не увидеть, что всё как будто «пронизано» математикой – да только математика – лишь наука, пусть и немного менее приближенная к естеству, чем физика, химия или биология. Думаю, именно поэтому будет уместно вспомнить о том, что многие великие учёные - и русские и европейские были верующими – и
И.Ньютон, и

Б.Паскаль, и Л. Пастер, и, конечно М.В.Ломоносов
– список можно продолжать. Верующими не вопреки, а именно благодаря науке. И даже некоторые учёные советские – такие, как
Б.В.Раушенбах.
Это - отдельный разговор, который может увести в сторону от основного предмета беседы. А потому возвратимся к самому произведению. И
«корни», и

«величины»
- разве только математические понятия?! Да и задачи бывают разными – поэтому, может быть,
«задачник»
в таком случае можно рассматривать как аллегорию?! А главным всё же является то, что лирический герой «
выходит»
из земного
«пространства»
и преодолевает
«мнимое постоянство»
и
«самосознанье причин»
. Преодолевает после того, как «увидел», осознал, что
«большая вселенная в люльке у маленькой

вечности спит».
Как было уже сказано, отразил поэт преодоление земного пространства – пространства мира материального, мира тварного. А значит, может быть, и не столь явственно, не столь очевидно, но звучит в произведении одна из самых
главных, самых важных тем русской, да и всей литературы мира христианского, –
Тема Апокалипсиса
!
«И звезды небесные пали на землю, как смоковница,

потрясаемая сильным ветром, роняет незрелые смоквы свои. И

небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров

двинулись с мест своих». Откр.6:14.
И, конечно, нельзя не вспомнить о том, что земного времени и пространства, силы земного притяжения нет на
Иконе - ведь
она изображает
«грядущий, прославленный мир»
, как написал в своём знаменитом труде
кн. Е.Н.Трубецкой
. И о том ещё, что все эти бесконечно загадочные произведения созданы… в окаянные тридцатые годы, когда вся Россия жила под дулом автоматов Н.К.В.Д.!!! Вот уж, по истине надо смотреть в Вечность и быть готовым к Крестному Пути, чтобы выразить такое мироощущение! А поэт скоро на Крест и взойдёт! Но об этом хотелось бы поговорить не всуе, обращаясь к произведениям несколько более известным. Наверное, в следующей части. А пока обратимся к произведениям несколько иного плана. Наверное, даже, точно, можно сказать, что всё великое, созданное поэтами Серебряного века, имеет «корни» в классической поэзии, классическом искусстве в целом века девятнадцатого и даже конца восемнадцатого. А иначе, на свет появлялись бы одни «уроды», «мутанты». Вспомним произведение
О.Э.Мандельштама
, приведённое несколько раньше и начинающееся словами
«Она еще не родилась».
Названия как такового, можно сказать, и нет – потому что
«Silentium»

(Молчание)
– скорее всего «отражение» состояния ума и души, некой «философии».
«Silentium»
названо и довольно известное и тоже относительно раннее стихотворение
Ф.И.Тютчева.

Молчи, скрывайся и таи

И чувства и мечты свои

-

Пускай в душевной

глубине

Встают и заходят оне

Безмолвно, как звезды в ночи,

-

Любуйся ими - и молчи.

Как сердцу высказать себя?

Другому как понять тебя?

Поймет ли он, чем ты

живешь?

Мысль изреченная есть ложь.

Взрывая, возмутишь ключи, -

Питайся ими - и молчи.

Лишь жить в себе самом умей

-

Есть целый мир в душе твоей

Таинственно-волшебных дум;

Их оглушит наружный шум,

Дневные разгонят лучи, -

Внимай их пенью - и молчи!

Значит, акмеизм во многом можно считать продолжением
«любомудрия»
- не в общем смысле «философия», а применительно к определённому направлению в искусстве. Именно к «любомудрию» ряд исследователей относят раннее творчество
Ф.И.Тютчева
. Совершенно очевидно, что
«сердце, сердца устыдись» О.Э.Мандельштама
и
«л ишь жить в себе

самом умей»,
оттого что другому
«понять тебя»
невозможно
Ф.И.Тютчева
– очень схожие мысли двух великих поэтов, которых отделяют почти девяносто лет. Судя по всему, это - отражение мысли великого
Платона
о том, что наш мир лежит во зле, он
«гроб для праведника»
- а есть иной мир – прекрасный – только попасть в него невозможно. Конечно, ведь Спаситель тогда ещё не пришёл в наш мир и не воскрес. (Ещё с большей ясностью отразились эти мысли в знаменитом
«Фонтане» Ф.И.Тютчева
– но речь сейчас несколько об ином). Только, наверное, у
О.Э.Мандельштама
все приведённые выше образы «решают» несколько более сложную задачу, что можно увидеть и понять при более внимательном прочтении. И в том произведении, о котором речь пойдёт далее, тоже, очевидно, происходит некоторое соединение элементов христианской и дохристианской культур. Первой, как уже говорилось, - на уровне мышления, мировоззрения, жизненного кредо; второй - на уровне внешних образов и может быть, некой историчности.
Только детские книги читать,

Только детские думы лелеять,

Все большое далеко развеять,

Из глубокой печали восстать.
Стихотворение удивительное – столько всего соединили в себе двенадцать строк! Итак, образ детства, образ чистого сердцем ребёнка - один из главных в русской литературе – да и не только в русской. Детство, конечно, - тоже некая «первооснова», к которой постоянно «возвращаются», о чём уже не раз говорилось. Но всё-таки, видимо, в большей степени воплотили эти строки стремление к чистоте сердца, к восстановлению некой целостности души, неразделённой грехом – ведь именно такой смысл заложен изначально в слове «целомудрие». А без этой чистоты невозможно узреть Царствие Небесное. А как же тогда
«из глубокой печали восстать» -
преодолеть грех уныния?! Многие произведения
О.Э. Мандельштама
проникнуты грустью – и связано это во многом с жизнью самого поэта – только не о жизни поэта ведётся речь в исследовании. Обратимся к следующему четверостишию:
Я от жизни смертельно устал,

Ничего от нее не приемлю,

Но люблю мою бедную землю

Оттого, что иной не видал.
Оно «вместило» такую палитру чувств, что сразу и объять не получится.
Не раз упоминаемый
И.А.Ильин
в
«Основах христианской культуры»

писал,
что любовь к своей земле неотделима от чувства религиозного. О том же по сути говорит нам и
О.Э.Мандельштам
. - любовь противопоставляется, судя по всему, жизненной суете, поглощающей человека.
«Я от жизни смертельно устал» -
видимо, огрубел в этой жизненной суете душою. Но всё же душа жива, и чистота сердца до конца не утрачена - иначе бы не было таких преисполненных болью и одновременно любовью строк. Кстати, по логике,
«всё большое»
, которое следует
«далёко развеять» -
тоже жизненная суета, всё бренное, которое не должно затмить Вечного. И, естественно, вспоминаются слова
Писания:
«С
уета сует, - все

суета!»

А образ «бедной земли», наверное, ассоциируются прежде

всего с хорошо всем известными строками

Ф.И.Тютчева:

Эти бедные селенья,

Эта скудная природа –

Край родной долготерпенья,

Край ты русского народа!

Не поймет и не заметит

Гордый взор иноплеменный,

Что сквозит и тайно светит

В наготе твоей смиренной.

Удрученный ношей крестной,

Всю тебя, земля родная,

В рабском виде Царь небесный

Исходил, благословляя.
Очевидно, и лирический герой
О.Э.Мандельштама
интуитивно ощущает,
«что сквозит и тайно светит»
в его
«бедной земле».
«
Оттого, что иной не

видал»
- говорит лирический герой - только любовь-то на пустом месте не возникает. И неслучайно звучат такие нравственно-философские выводы, которые сердце должно выстрадать.
Я качался в далеком саду

На простой деревянной качели,

И высокие темные ели

Вспоминаю в туманном бреду.

«Вспоминаю»
как что-то очень важное, очень хорошее в жизни, что было тогда, когда душа и ум ещё не затуманились суетой, греховностью, может быть.

И вот опять невольно возникают ассоциации с произведениями
Н.С.Гумилёва
.
Вот сад, но к нему подойти я

не смею,

Я помню… мне было три

года… по саду

Я взапуски бегал с лисицей

моею.

Я вырос! Мой опыт мне

дорого стоит,

Томили предчувствия,

грызла потеря…

Но целое море печали не

смоет

Из памяти этого первого

зверя.

Снова образ сада, в котором был счастлив и в который нет больше пути. Значит, наверное, можно говорить о Райском Саде, из которого человек был изгнан именно за то, что душе, неразделённой грехом, предпочёл познание зла. И строки
Н.С.Гумилёва
преисполнены похожим чувством. У его лирического героя
«целое море печали не смоет»
воспоминания о том, как он
«взапуски бегал с лисицей»;
как никакие жизненные неурядицы не затмят в памяти лирического героя
О.Э.Мандельштама,
как он
«качался в

далеком саду на простой деревянной качели».
И то, что качели простые и деревянные, возможно, также подчёркивает что-то главное, очищенное от всего наносного. А строки
Н.С.Гумилёва
взяты из довольно известного произведения
«Блудный сын»
, что во многом говорит само за себя. Значит, надо «возвратиться», оставив всё суетное и греховное. И, возможно, покаяться. «Возвращение» к главному отразится и в другом произведении
О.Э.Мандельштама
, созданном через много лет - уже в окаянные годы репрессий.
Не говори никому,

Всё, что ты видел, забудь —

Птицу, старуху, тюрьму

Или ещё что-нибудь.

Или охватит тебя,

Только уста разомкнёшь,

При наступлении дня

Мелкая хвойная дрожь.

Вспомнишь на даче осу,

Детский чернильный пенал

Или чернику в лесу,

Что никогда не сбирал.
И снова кажется невероятным, удивляет, потрясает, что созданы такие строки в 1930году – их мог написать только очень сильный духом человек! Как и «трилогию» о связи гения с
«пульсом»
человечества и о
«выходе»
из земного пространства в Вечность. Итак, соединяется то, что кажется несоединимым –
«птица, старуха, тюрьма»
. Судя по всему, относится всё сказанное поэтом и к нему самому, и ко всей охваченной разгулом репрессий России. Но, пожалуй, только слово
«тюрьма»
говорит о годах репрессий и о личной трагедии самого поэта. Может быть, ещё указывает на окаянные годы и предупреждение
«не говори никому»
- ведь в те годы лишнее слово могло стоить жизни – да только сам поэт, как известно, своему же «предупреждению» не внимал – чего стоит одна лишь упомянутая уже эпиграмма на Сталина. Однако если не знать времени написания, то
«не

говорить»
чего-то можно по очень многим причинам. А главное всё же в ином. Несмотря на окаянные годы – а, может быть, именно потому - в финале произведения лирический герой «возвращается» к детству, как и в ранних
произведениях. «Возвращается», возможно, даже, - «убегает» от чудовищной реальности к
«осе на даче»
и
«детскому чернильному пеналу»
. А
«черника в лесу»
, которую
«никогда не сбирал»,
может символизировать несбывшуюся детскую мечту. У самого поэта детство было в основном безрадостным – но не может великое произведении говорить об одном лишь человеке, даже столь великом, как
О.Э.Мандельштам
. А потому, наверное, в произведении снова отразилось желание вернуться к восприятию мира чистой душой, незапятнанной, «неразделённой» грехом. Невольно возникает ассоциация и со строками другого поэта Серебряного века - только символиста –
З.Н.Гиппиус
из стихотворения
«Счастье»
:
Нет, лучше б из нас на свете

И не было никого.

Только бы звери, да дети,

Не знающие ничего.
Конечно, духовный опыт
О.Э.Мандельштама,
его нравственные принципы много-много выше. И его лирический герой в отличие от лирического героя
З.Н.Гиппиус
не «претендует» на переустройство мира, не «бросает вызова» Создателю, что для
З.Н.Гиппиус,
можно сказать, вообще свойственно. Только у обоих поэтов в образах чистых сердцем, не «тронутых» грехом детей, а ещё и изначально не знающих греха животных отразилось, судя по всему, желание избавиться от ненужных, мешающих жить «наростов» греховности. Ведь очевидно, что
«незнающие ничего»
означает
«незнающие»
греха. К этой чистоте, не знающего греха сердца стремится и лирический герой
О.Э.Мандельштама,
о чём уже не раз говорилось. А ещё, перед нами очередной пример того, что все литературные направления вторичны по сравнению с главной мыслью, с духовным началом литературного произведения. И того, что даже не самые благочестивые люди в душе, интуитивно всё равно стремятся к чему-то чистому, незапятнанному. А теперь ещё об одной грани творчества великого поэта и великого человека -
О.Э.Мандельштама
. В одном из произведений лирический герой говорит:
Я так же беден, как природа,

И так же прост, как небеса,

И призрачна моя свобода,

Как птиц полночных голоса.

Я вижу месяц бездыханный

И небо мертвенней холста;

Твой мир, болезненный и

странный,

Я принимаю, пустота!
Как же можно принять
«пустоту»
, да ещё и
«болезнь»
вместе с
«мертвенностью»
?! Неужели нормальный человек может всё это

«принять»
и не возненавидеть весь мир?! А ненависти в стихотворении нет ни капли. Значит, здесь что-то иное. Снова позволим себе небольшое отступление.
Благодарю за неотступность боли

Путеводительной: я в ней сгорю.

За горечь трав земных, за едкость

соли -

Благодарю!
Так заканчивает цикл
«Блуждания» М.А.Волошин
.
Но и все ж, теснимый и гонимый,

Я, смотря с улыбкой на зарю,

На земле, мне близкой и

любимой,

Эту жизнь за все благодарю.

Это - финал одного из довольно известных произведений
С. А.Есенина
.
«Благодарю»
, несмотря на то, что
«жизнь-обман»
и на то, что все
«отреклись»
и
«забыли»
. (Кстати, снова разные литературные направления, а мироощущение очень схожее. И совершенно очевидно, что во всех трёх приведённых произведениях речь идёт не только о лирическом герое, но и о жизненном пути самих поэтов. А ещё - целая «философия» в самом высоком её понимании). Конечно,
«путеводительная боль»
- самый яркий из приведённых здесь примеров истинно христианского осмысления жизненного пути. Господь вразумляет – и страданием душа очищается - а без этого можно заблудиться и Истинного пути не найти никогда. Мысль эту и воплощает
М.А.Волошин
. В строках
С.А.Есенина
отразилась нераздельная, кровная, можно сказать, на «генетическом уровне» связь с родной землёй, с Родиной в истинном понимании этого слова. И хоть не греет лирического героя
«звёздный огонь»
, ощутить такую любовь, такую благодарность невозможно, не поняв однажды, что душа бессмертна, что физическая смерть не конец всему. В таком случае очевидно, что и
«принимая»
пустоту, болезни, скорби,
«принимает»
лирический герой, а вместе с ним и поэт те испытания, которые посылаются нам в жизни, ради того, что будет Там – в Вечности. А иначе можно прийти к такому жуткому выводу, к которому приходит
Свидригайлов в «Преступлении и наказании»
, и свершить то, что свершает он. А тема преодоления земных скорбей ради Вечной Жизни с особой силой зазвучит у
О.Э.Мандельштама
и в хорошо известных поздних произведениях. А то, о чём мы говорили, во многом являют
«преддверием»
, но одновременно и примером, говоря языком самого
О.Э.Мандельштама
,
«ненарушаемой

связи»
человека с Вечным Мирозданием – а значит и с сами Творцом Мироздания! А продолжение, дай Бог, - последует.



Литература.
1. Кошемчук Т.А. «Русская литература в христианском контексте». 2. Сборник поэзии Серебряного века Москва 1995год 3. «Сохрани мою речь» - сборник произведений О.Э.Мандельштама 4. «Я свет у тебя за плечами» - сборник произведений Н.С.Гумилёва 5. «Тихое пламя» - сборник произведений З.Н.Гиппиус. 6. Сборник произведений С.А.Есенина из серии «Школьная библиотека» 7. Сборник произведений М.А.Волошина 1995 год. 8. И.А.Ильин «Книга надежд и утешений». 9. Н.М.Тарабукин «Смысл иконы». 10.Трубецкой Е.Н. «Три очерка о русской иконе» 11. Программа из цикла «Библейский сюжет»канала «Культура», посвящённая О.Э.Мандельштаму «Иосиф Аримафейский» 12. Собственная сертифицированная методическая разработка творческого занятия «Русский путь»